В СМИ и блогах часто встречается версия, согласно которой во время дуэли с Пушкиным его противник Дантес был защищён какой-то бронёй — то ли кольчугой, то ли кирасой. Мы решили разобраться, так ли это.
Версию о кирасе или кольчуге, которая спасла Дантеса от выстрела Пушкина, можно раз за разом встретить в СМИ, особенно в канун дня рождения или дня смерти Пушкина. Например, «Комсомольская правда» писала о кольчуге, изготовленной незадолго до дуэли, а «Российская газета» — о кавалерийской кирасе. Такая версия встречается и в блогах — LiveJournal, «ВКонтакте» и Facebook.
Дуэль между Александром Пушкиным и Жоржем Дантесом-Геккерном состоялась около 5 часов вечера 27 января (8 февраля) 1837 года. Условия как оскорблённая сторона выдвигал Дантес. Секундант Пушкина, его лицейский друг подполковник Константин Данзас, эти условия принял от секунданта Дантеса. «Оружием выбраны пистолеты. Стреляться соперники должны были на расстоянии двадцати шагов, с тем чтобы каждый мог сделать пять шагов и подойти к барьеру; никому не было дано преимущества первого выстрела; каждый должен был сделать один выстрел, когда будет ему угодно, но в случае промаха с обеих сторон дело должно было начаться снова на тех же условиях», — рассказывал позже Данзас.
По сигналу секундантов соперники направились к барьерам. Дантес, не дойдя одного шага, выстрелил первым, на ходу. Пуля попала Пушкину в живот, он упал, пистолет отлетел в снег. Он попросил Данзаса подать ему другой пистолет. Приподнявшись на локте, Пушкин выстрелил в Дантеса, стоявшего на том же месте и повернувшегося к противнику правым боком. Выстрел нашёл цель, Дантес упал и сказал: «Думаю, что пуля попала в грудь». «Браво!» — воскликнул Пушкин.
Через два дня Пушкин скончался. Дантесу повезло больше: его ранение не было опасным. 11 (23) марта 1837 года Военное министерство завело следствие по делу о поединке. Фигурантами стали Дантес как непосредственный участник дуэли и Данзас как секундант Пушкина. Благодаря этому делу в истории остался документ о медицинском осмотре Дантеса. Штаб-лекарь конной артиллерии Стефанович посетил Дантеса и представил заключение: «Имеет пулевую проницающую рану на правой руке ниже локтевого состава на четыре поперечных перста; вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих лучевую кость более к наружной стороне». Кроме того, врач отметил, что больной «в раненом месте жалуется также на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию, каковая боль обнаруживается при глубоком вдыхании, хотя наружных знаков контузии не заметно».
Друзьям Пушкина было известно чуть больше, чем следствию. В письме Жуковского отцу поэта Сергею Львовичу приводятся и более мелкие детали ранения Дантеса-Геккерна: «Пуля пробила мясистые части правой руки, коею он закрыл себе грудь, и, будучи тем ослаблена, попала в пуговицу, которою панталоны держались на подтяжке против ложки; эта пуговица спасла Геккерна». Современники знали о дуэли все возможные подробности, но это не помешало потомкам сомневаться в достоверности этих сведений.
Версия о броне Дантеса получила своё распространение в начале 1930-х годов. Учёные считают, что начал это один из самых известных пушкинистов Викентий Вересаев. Однажды вечером в большой компании зашёл разговор о смерти Пушкина. Как рассказывал хозяин дома, журналист и писатель Иван Рахилло, беседу поддержал некий гость из Архангельска. Он рассказал, что видел где-то запись о приезде в Архангельск перед дуэлью человека от барона Геккерна, приёмного отца Дантеса. И, что самое подозрительное, поселился этот человек в квартале оружейников. Вересаев живо отреагировал на это известие и затем пришёл к неожиданному выводу. Первая дуэль между Пушкиным и Дантесом должна была состояться ещё в конце 1836 года, но барон Геккерн попросил отложить её на две недели. За это время как раз можно было заказать кольчугу и кирасу, посчитал Вересаев.
Затем Вересаев получил письмо от уральского инженера, решившего провести следственный эксперимент: надел на манекен сюртук и прицельно выстрелил с одиннадцати шагов в пуговицу. Пуля не отскочила, а, напротив, глубоко вошла в манекен вместе с пуговицей. Таким образом, автор доказывал, что никакая пуговица не могла спасти Дантеса — следовательно, противнику Пушкина сохранила жизнь броня. Впрочем, инженер не учитывал попадание в руку, а также количество пороха, которое могло влиять на траекторию и силу полёта пули. Впоследствии статья об этом эксперименте была опубликована в 1939 году в журнале «Сибирские огни». Наконец, версию о броне (кирасе, кольчуге или металлических пластинах) окончательно закрепило агентство ТАСС в 1963 году. В нескольких советских газетах появилась статья под названием «Поединок или убийство?». Её написал врач-судмедэксперт В. Сафронов. По его версии, во время дуэли Дантес носил мундир с пуговицами в один ряд, расположенными посередине, и пуля никак не могла срикошетить таким образом, как это описывал Жуковский. Эксперт сделал вывод, что под рубашкой у Дантеса было некое защитное приспособление. Позже Сафронова, как рассказывает литературовед Борис Мейлах, пригласили выступить на конференцию, куда позвали и судебных экспертов, и пушкинистов. Но, пишет Мейлах, научного обоснования версии о броне участники не услышали, лишь рассуждения о низости Дантеса.
Ещё одна примечательная работа — серия статей пушкиниста Михаила Яшина, посвящённая хронике последних событий перед дуэлью. В частности, он предполагает, что броня Дантеса — это не что иное, как кавалергардская кираса, которая и так полагалась Дантесу в качестве обмундирования. Яшин подробно описывает испытания кирас нового образца, проходившие в 1836 году. Но к его исследованиям пушкинисты отнеслись скептически из-за множества фактических ошибок в других работах.
Итак, версий «защитного приспособления» оказалось сразу несколько. Кирасу, если она соответствовала установленному образцу, сразу можно отбросить: выпуклая верхняя часть кирасы никаким образом не позволила бы носить такую защиту под мундиром или сюртуком.
Не нашла подтверждения и история с человеком, посланным за бронёй в Архангельск. Борис Мейлах пытался найти хоть что-то в архивах, но безуспешно. Писатель Игорь Стрежнев позже рассказывал, что Вересаева просто разыграли. В своей книге «К студёным северным волнам» Стрежнев раскрыл личность «гостя из Архангельска», подбросившего Вересаеву версию о заказанной броне. Им оказался поэт Владимир Жилкин. По словам Стрежнева, «всё сказанное им в памятный В. Вересаеву и И. Рахилло вечер было не что иное, как мрачная шутка, мистификация, в которую вылилось характерное для Жилкина неприятие всяких досужих выдумок».
Сторонники версии о броне (в том числе Вересаев) также указывали, что перед дуэлью секунданты не стали осматривать одежду противников. Какого-то письменного свода, регламентирующего условия поединков, в то время не существовало, их определяли секунданты (как и в случае с Пушкиным). В 1912 году появился «Дуэльный кодекс» Василия Дурасова. Там и в самом деле указывается, что секунданты должны осмотреть участников поединка, будь то дуэль на шпагах или на пистолетах. Но в XIX веке всё решалось на месте секундантами. Пушкинист Янина Левкович уже в 1990-е годы подробно разобрала все версии «брони» и пришла к выводу, что они, скорее всего, несостоятельны. Пушкин был великолепным стрелком, шансов на то, что он промахнётся, почти не существовало. И Дантес навряд ли стал бы рисковать репутацией, даже посмертно. Первый же осмотр врачом на месте дуэли выявил бы кирасу, кольчугу или любой вид брони.
На популярных сайтах и в соцсетях есть ещё одна распространённая версия: якобы первой о кирасе догадалась дочь Дантеса, Леония-Шарлотта. Эта гипотеза появилась в «Российской газете» в 2003 году. Логика автора статьи, профессора МАИ Валерия Бурдакова, такова: Леония обожала Пушкина — училась в Политехническом институте и обладала математическим умом — обвинила отца в убийстве — тот отправил её в сумасшедший дом. В статье делается вывод, что дочь Дантеса не могла не понять, почему её отец отделался ранением. А записи не сохранились, потому что их якобы уничтожил Дантес. Но единственный источник информации — это интервью её брата (то есть сына Дантеса) газете «Новое время» в 1899 году. Он рассказал о том, что сестра любила русскую культуру и Пушкина, а также о её душевной болезни. О ссоре с отцом есть только устные свидетельства и их пересказ пушкинистами. А утверждение, что Дантес отправил дочь за это в сумасшедший дом, — всего лишь домыслы.
Для любых выводов в пользу версии о «броне» слишком мало исходных данных. Неизвестно, в какой именно одежде был Дантес и в какую именно пуговицу попала пуля. Осмотр раненого Дантеса представляется слишком беглым, а слово «контузия» — слишком неопределённым. Поэтому никаких прямых или даже косвенных убедительных доказательств наличия у Дантеса специальной защиты к настоящему времени не найдено.
Изображения на обложке и внутри публикации: Wikipedia
Скорее всего, неправда
Почитать по теме:
- Я. Л. Левкович. Кольчуга Дантеса // Легенды и мифы о Пушкине.
- А. И. Гессен. Набережная Мойки, 12.
- И. Ободовская, М. Дементьев. После смерти Пушкина.
