Распространено убеждение, что на съёмках «Андрея Рублёва» режиссёр жестоко обращался с животными, в частности сжёг живую корову. Мы проверили, какие есть аргументы в поддержку этого утверждения.
О том, что Андрей Тарковский жестоко обращался с животными во время съёмочного процесса, сообщают в самых разных источниках: от сайтов зоозащитных организаций до форумов с обсуждениями кино. Режиссёр Кира Муратова в одном из интервью призналась, что после того, как она узнала об этой истории, Тарковский «перестал для неё существовать». Позицию Муратовой разделяют и некоторые пользователи блог-платформ и социальных сетей.
Впервые о якобы сожжённой корове стало известно ещё до окончания съёмок, которые проходили с сентября 1964 по ноябрь 1965 года в Пскове, Суздале и нескольких других исторических городах Центральной России. В сентябре 1965 года в редакцию газеты «Известия» поступило письмо от профессора Латвийского университета Натальи Темниковой. Она со ссылкой на «добрую знакомую из Владимира» сообщила: во время съёмок кинематографисты «обливают живую корову керосином и зажигают, представьте себе, как животное мучается, бегает в огне, мычит. То же делают и с лошадьми». Началось разбирательство, и обвинения прокомментировал директор Шестого творческого объединения Данильянц: «Была снята выбежавшая из горящего хлева корова, охваченная пламенем. <…> Для этой цели была взята одна корова, сданная после съёмки на бойню. В настоящее время съёмочной группе мною дано указание в дальнейших съёмках такого рода использование животных ни в коем случае не допускать». Как именно была снята эта сцена и поджигали ли корову живьём, Данильянц не уточнял.
В конце 1966 года в Москве прошли предпремьерные показы уже готового фильма, в том числе для журналистов. 24 декабря в газете «Вечерняя Москва» появилась статья под названием «…И запылала корова», в которой автор сообщал, что «по требованию постановщика» во время съёмок некой картины заживо сожгли животное. Ни название фильма, ни имя режиссёра, ни какие-либо другие подробности, очевидно указывающие именно на эту работу Тарковского, в тексте не упоминаются. Позднее информацию о сожжённой заживо корове подтверждали директор Владимиро-Суздальского заповедника Алиса Аксёнова и референт Брежнева Евгений Самотейкин, который якобы «сам занимался этой историей, жалобы получал, гасил недовольство, усилия прилагал, чтобы в газеты история не попала…».
Ещё одно косвенное подтверждение есть в книге Соломона Волкова «Свидетельство», которая представляет собой воспоминания композитора Дмитрия Шостаковича (хотя многие исследователи серьёзно сомневаются в их подлинности). В этой книге есть такой фрагмент: «Талантливый режиссёр, молодой человек, снимая фильм, решил, что в нём необходима корова, охваченная огнём. Но никто не желал поджечь корову — ни помощник режиссёра, ни оператор, никто. Тогда режиссёр сам облил корову керосином и поджёг. Корова носилась с мычанием, как живой факел, а они её снимали». С Тарковским и «Андреем Рублёвым» эту историю связал сам Волков в примечании к этому утверждению.
Режиссёр понимал, что из-за распространяющихся слухов картину могут не допустить до проката, и поэтому старался их опровергнуть. Публикацию в «Вечерней Москве» Тарковский назвал инсинуацией, а в письме председателю Комитета по делам кинематографии при Совете министров СССР пожаловался, что его ответ газета отказалась публиковать. В феврале 1967 года в интервью Александру Липкову режиссёр заявил: «Мы не сжигали корову, она была покрыта куском асбеста». Негодование из-за подобных обвинений Тарковский высказывал и позднее, когда ему припоминали эту историю.
Позицию Тарковского разделяет и директор картины Тамара Огородникова. В беседе с кинокритиком Майей Туровской она назвала историю с сожжённой заживо коровой «совершенно надуманной». «В то время как мы снимали один из эпизодов татарского нашествия у Владимирского собора, приехала туда группа с Центральной студии документальных фильмов и попросила у меня разрешения снять наши съёмки. Я сдуру разрешила, они сняли как раз этот эпизод с коровой, и с этого всё пошло. На самом деле всё было элементарно. Нужно было, чтобы по двору металась горящая корова; её накрыли асбестом, обыкновенным асбестом, а сверху подожгли. Она, естественно, испугалась и стала бегать, что и нужно было. Ну, разумеется, корова не горела — я присутствовала на съёмке, и всё это было при мне. Вы же смотрите картины, там не то что корова — люди горят, но вам не приходит в голову, что их по-настоящему сжигают; это нормальное кино», — пояснила Огородникова. Статью в «Вечерней Москве» и слухи она связала с нежеланием некоторых людей допустить фильм к прокату.
Таким образом, существуют доводы в поддержку двух основных версий: корову сожгли заживо или корову накрыли асбестом и подожгли уже «накидку». Свидетельства из первой группы сложно счесть надёжными: их авторы не присутствовали непосредственно при съёмках этой сцены, многие из них опираются на рассказы третьих лиц или вовсе ни на чём не основываются. Этих недостатков лишены доводы об асбестовой «накидке», высказанные в первую очередь непосредственно участниками съёмок «Андрея Рублёва». При этом достоверно подтвердить эту версию невозможно, а Тарковский и его соратники в этой ситуации, очевидно, заинтересованная сторона и стремились добиться допуска фильма на экраны.
