Распространено убеждение, что матерные слова — это заимствования, проникшие в русский язык во времена Орды. Мы проверили, существуют ли подтверждения этой версии.
О такой этимологии нецензурных корней рассказывает, например, Юрий Каныгин в книге «Вехи священной истории: Русь-Украина». В 2012 году в своём «Живом журнале» эту теорию поставил под сомнение (но не опроверг) дизайнер Артемий Лебедев. Версия об ордынском происхождении мата стала и популярной темой для шуток как на тематических сайтах, так и в эфире КВН.
Для обозначения «плохих» слов существуют разные термины: мат, обсценная лексика, ненормативная лексика, нецензурные слова — и все они имеют немного разное значение. Мат считается самой узкой из этих категорий, и в 2013 году Роскомнадзор пояснил, что относит к ней всего четыре корня. Речь идёт о слове на «х» для обозначения мужского полового органа, слове на «п» для обозначения женского полового органа, слове на «е» для обозначения полового акта и слове на «б» для обозначения девушки с пониженной социальной ответственностью, а также обо всех производных от их корней. С этой классификацией в целом согласны и филологи.
Профессор СПбГУ, филолог Валерий Мокиенко в статье «Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное» сообщает, что, вопреки распространённому заблуждению об ордынском происхождении русского мата, его основные корни имеют славянское происхождение. Так, эвфемизм для мужского полового органа происходит от того же корня, что и «хвоя», то есть это нечто колкое, а эвфемизм для женского родственен глаголу «пи́сать». В свою очередь, нецензурное слово для процесса совокупления связано с праславянским корнем со значением «бить, ударять», а для обозначения распутной девушки — со словами вроде «блуд, заблуждение». Аналогичные корни с теми же значениями есть и в языках славянских народов, которые не переживали татаро-монгольского нашествия, что также ставит под серьёзные сомнения версию об их ордынском происхождении.
Свидетельством того, что корни, известные ныне как матерные, были известны задолго до прихода Орды, могут служить берестяные грамоты. Например, слово «п***а» встречается в грамоте №955, обнаруженной при раскопках в Новгороде и датируемой второй половиной XII века. Её текст выдающийся лингвист Андрей Зализняк «перевёл» на современный русский так: «От Милуши к Марене. Большой Косе — пойти бы ей замуж за Сновида. Маренка! Пусть же напьётся рождающее лоно!» Учёный утверждал, что подобные фразы бытовали в местном фольклоре того времени: «Она явно связана со "срамными" песнями, составляющими важную часть народного свадебного ритуала, исконная функция которых состоит в том, чтобы магическим путём способствовать плодородию, продолжению рода. В данном случае никакой бранной окраски "заветная" лексика не имеет: она выступает в рамках своей исконной сферы, где она ещё отчётливо сохраняет свой первоначальный сакральный и ритуальный характер».
Версию Зализняка о ритуальном характере лексики, ныне признанной нецензурной, поддерживают и другие учёные. Лингвист Анатолий Баранов считает, что у многих славянских народов матерные слова были связаны, например, с призывом дождя, просьбами о хорошем урожае и другими обрядами со схожей целью. В конце X века на Русь пришло христианство, и с подобными словами и выражениями начали бороться — не из-за неблагозвучности, а именно из-за связи с язычеством. Табуированность такой лексики привела к тому, что её стали использовать при проявлении максимальной эмоциональности — именно эта исключительная «сила» нецензурных выражений позволила им прожить больше тысячи лет.
Фото: artifex.ru
