Распространено мнение о том, что земли дипломатических представительств — это анклавы внутри принимающих стран, юридически являющиеся иностранной территорией. Мы проверили, насколько справедливо подобное мнение.

22 февраля 1984 года президент США Рональд Рейган, оправдывая бомбардировку территории Ливана ответом на обстрел американского посольства, заявил: «Это территория США».

16 августа 2012 года британская полиция проникла на территорию посольства Эквадора, где укрывался основатель сайта WikiLeaks Джулиан Ассанж. Комментируя это в эфире «Вести ФМ», ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры Дмитрий Абзалов сообщил, что «по Венской конвенции территория посольства и земля под посольством тоже является территорией другой страны, поэтому проникновение на территорию может происходить только с разрешения генконсула либо посла».

2 октября 2018 года на территории консульства Саудовской Аравии в Стамбуле был убит известный журналист Джамаль Хашогги. В ответ на беспокойство местных официальных лиц представители арабской стороны ответили: «Мы готовы пустить турецкие власти для обыска помещений. Помещение является суверенной территорией, но мы разрешим им входить и искать и делать всё, что они хотят. Если они просят об этом, конечно, мы разрешим им. Нам нечего скрывать».

Аналогичную информацию также можно прочитать на юридическом справочном сайте «УК помощник» («Юридически территория посольства является анклавом и относится к той стране, которую представляет. Таким образом, на него не распространяются законы государства, окружающего посольство»). Подобная трактовка широко распространена как в художественной литературе, так и в обществе в целом.

Давайте заглянем в вышеупомянутую Венскую конвенцию о дипломатических сношениях, которая с 1961 года выступает как основной документ, регулирующий соответствующую сферу международного права. Вот какую информацию там можно найти касательно территориального вопроса. Статья 21.1: «Государство пребывания должно либо оказать содействие аккредитующему государству в приобретении на своей территории, согласно своим законам, помещений, необходимых для его представительства, либо оказать помощь аккредитующему государству в получении помещений каким-либо иным путём».

И на этом всё. Иными словами, конвенция, на которую ссылается Дмитрий Абзалов, ничего не говорит о том, что территория диппредставительства юридически принадлежит аккредитующей стране. Более того, словосочетание «своей территории» в ней использовано в отношении государства пребывания посольства. Другое дело, что на государстве пребывания лежит «специальная обязанность принимать все надлежащие меры для защиты помещений представительства от всякого вторжения или нанесения ущерба и для предотвращения всякого нарушения спокойствия представительства или оскорбления его достоинства» (статья 30). Кроме того, «помещения представительства, предметы их обстановки и другое находящееся в них имущество, а также средства передвижения представительства пользуются иммунитетом от обыска, реквизиции, ареста и исполнительных действий» (статья 22). Но это уже несколько иной вопрос.

В обосновании рассматриваемого нами утверждения часто фигурирует такое понятие, как экстерриториальность. Ещё в XVII веке голландский юрист Гуго Гроций предложил следующую трактовку: «Общее правило, что тот, кто находится на чужой территории, подчиняется законам этой территории; имеет с общего согласия наций исключение в отношении послов, поскольку послы в силу известной условности находятся как бы вне территории и тем самым не связаны гражданскими законами того народа, среди которого они живут». Этот принцип был взят за основу в международной дипломатии и продолжает действовать сегодня. Так, согласно той же Венской конвенции, дипломатический агент (и только он) пользуется рядом привилегий — в частности, иммунитетом от уголовной юрисдикции государства пребывания (статья 31).

Более того, как пишут современные исследователи, «поскольку фикция нахождения в собственной стране относилась не только к личности посла, но и к занимаемому им помещению, эта теория в своей абсолютной форме служила оправданием и для права убежища в дипломатических помещениях, и для права посла на юрисдикцию над своим персоналом». Однако теория экстерриториальности стала утрачивать свой авторитет со второй половины XIX века и по многим компонентам находится в противоречии с принципами современного международного права. Поэтому на практике она ведёт к ошибочным выводам и порождает множество недоразумений. В настоящее время теория экстерриториальности практически не применяется, хотя ссылки на неё встречаются в периодической печати и дипломатической практике. Обычно же экстерриториальность упоминается в более узком смысле.

И напоследок яркий пример конкретного юридического ответа на интересующий нас вопрос. 4 ноября 1979 года члены Организации мусульманских студентов захватили посольство США в Тегеране и в течение 14 месяцев удерживали находившихся там лиц в качестве заложников. Позднее бывшие заложники и их родственники подали в суд как на Иран (организаторов атаки), так и на американскую сторону (хозяев посольства), требуя от последних денежной компенсации. Однако Апелляционный суд США постановил, что территория посольства страны «остаётся территорией принимающего государства и не является территорией Соединённых Штатов». В контексте нашего вопроса подобные чрезвычайные ситуации, конечно, редкость. Гораздо чаще можно услышать о том, что человек, посетив посольство, «побывал на родной земле», или о том, что появившийся на свет в посольстве ребёнок «рождён на территории соответствующей страны». Однако все эти трактовки не имеют под собой юридического обоснования.