Утверждение о том, что некий автор продавал свои фекалии в банках как произведения современного искусства, часто приводят как аргумент, дискредитирующий контемпорари-арт. Мы проверили, что стоит за этой историей и что именно продавал художник на самом деле.
60 лет назад, в 1961 году, итальянский концептуалист Пьеро Мандзони создал арт-объекты под названием «Дерьмо художника», продал их и обрёл мировую славу. В 2008 году националистически настроенный публицист и философ Константин Крылов в своём блоге в перечислении «Вы унылое говно и плагиатор, а никакой не современный художник, если…» под пунктом 6 пишет: «Делаете предметы или изображения из кала, мочи, крови, спермы и денежных знаков. Это говно уже ели — и не по одному разу». Телеканал «Царьград» упоминает этот арт-объект в статье с заголовком «"Сорта дерьма" вызвали бурную дискуссию в эфире Андрея Норкина. От смеха до криков» — собственно, про эфир ток-шоу на НТВ. А вот «Комсомольская правда» в статье «Научный журналист Ася Казанцева решила заработать на продаже собственных яйцеклеток» иронизирует: «Не исключено, что покупка яйцеклетки Аси Казанцевой может стать выгодным капиталовложением. В связи с этим вспоминается работа "Дерьмо художника", выполненная в 1961 году итальянцем Мандзони».
Интересующее нас произведение искусства вызывает столь сильную бурю чувств и ненависти, что сравнить его можно с «Чёрным квадратом» Малевича — между прочим, тоже экспонат весьма почтенного возраста и по-прежнему актуальный в сознании массовой аудитории.
Работа Мандзони представляла собой 90 консервных баночек размером 4,8 на 6,5 см, на этикетках которых на четырёх языках было написано «100-процентное натуральное дерьмо художника», а также имелся порядковый номер и автограф. Кстати, сам художник рассказывал, что вдохновением ему послужили слова его отца «Твоё искусство — это дерьмо!», а отец его владел консервным заводом. То есть это была зримо воплощённая метафора. Были сделаны многочисленные фотоснимки, демонстрирующие эти банки россыпью и в пирамидах. Сегодня эти фото напоминают о бесчисленных банках супа Энди Уорхола, но любопытно, что американский основатель поп-арта придумает свой культовый образ только на следующий год.
Мандзони объявил, что содержимое баночек соответствует надписи, а расфасовка составляет 30 г. Затем он выставил их на продажу по стоимости золота той же массы. Цена унции (28,35 г) золота в том году составляла примерно $35,5, таким образом, одна баночка первоначально обошлась покупателю примерно в $37 — цена была вполне доступной для любого коллекционера. Удалось ли ему при жизни продать все 90 баночек и где находится большинство из них — неизвестно.
Ощущение же, что это «дерьмо художника» стоит диких денег, связано в массовом сознании с его ценами на аукционах. Логично, что по прошествии времени вещи дорожают, особенно прославившиеся произведения искусства: скажем, при жизни картины Ван Гога продавались за несколько сотен франков, теперь они стоят сотни тысяч долларов. Учитывая прошедшие годы и накопившуюся славу этих баночек, в 2007–2016 годах три банки Мандзони были проданы на мировых аукционах за суммы от €124 000 до €275 000.
Наконец, поговорим о самой тревожащей воображение части интересующего нас утверждения — содержимом баночек. И тут возникают очень большие сомнения. Дело в том, что Мандзони был концептуалистом. Концептуализм — это художественное течение, главным положением которого было то, что в искусстве главное — идеи (а не эстетичность, или назидательность, или всякие другие цели, которые бывают у искусства).
Художественными методами концептуального искусства были провокация, всякие интеллектуальные выверты, юмор, обман ожиданий и мастерство заставлять зрителя думать, осмысливать, догадываться или обманываться. Произведения концептуального искусства бывали самые удивительные. Например, в том же 1961 году знаменитый художник Роберт Раушенберг отправил галеристке Айрис Клерт телеграмму, которая гласила: «Это портрет Айрис Клерт, поскольку я так утверждаю». А годом ранее художник Стэнли Браун заявил, что все обувные магазины Амстердама — ни больше ни меньше как выставки его работ.
В терминах сегодняшнего дня можно сказать, что концептуалисты 1950–1970-х годов были настоящими «троллями» от искусства. Причём не чета нынешним, потому что сегодня-то многие устали от подобных художеств, а тогда публика была непуганая.
Таким образом, произведением Мандзони не являются сами фекалии, которые он (якобы) положил в баночки. Произведением является то, что он объявил, что проделал это. Это декларативный и публичный эпатаж, «прикол». Для тех, кто в 1961 году покупал эти банки, для музеев вроде Тейт или Центра Помпиду, которые экспонируют их сегодня, а также для тех, кто сражается за них на аукционах, реальное содержимое баночек по химическому составу не имеет никакого значения. Объектом искусства тут является сам поступок Мандзони, а сделанные им баночки с надписями — лишь символом, эмблемой обладания собственностью. Повторение поступка Мандзони (равно как и написание нового «Чёрного квадрата») никакой художественной ценности не имеет.
Клал ли Мандзони внутрь банок свои фекалии по-настоящему? Неизвестно, потому что большинство владельцев не открывали их. Фекалии Мандзони внутри консервной банки — это своего рода кот Шрёдингера для искусства ХХ века. Если открыть её, произведение искусства, скорее всего, исчезнет.
Единственный человек, кто попробовал это сделать публично, — художник Бернар Базиль в 1989 году. Причём он тоже сделал из этого перформанс, создав отдельное произведение искусства под названием «Открытая банка Пьеро Мандзони» (Boîte ouverte de Piero Manzoni). Внутри, проложенная мягким материалом для беззвучности, оказалась ещё одна банка, открывать которую Базиль уже не стал. Что характерно, открытая банка значительно потеряла в цене — в 2006 году она была продана на аукционе Christie's всего за €24 000, в несколько раз дешевле закрытых изделий, о которых речь шла выше.
С другой стороны, в 1994 году банка №29 находилась на выставке в датском Художественном музее Рандерс, куда была предоставлена частным коллекционером Иоханом Хуновым. Владелец обвинил музей в неправильном обращении с банкой, в результате чего она начала, по его словам, протекать. Через суд он потребовал компенсации от музея размером в 250 000 датских крон. Спор длился четыре года, в результате было заключено мировое соглашение, детали которого музей не разглашает, кроме той, что теперь банка принадлежит музею.
Это значит, что, скорее всего, с ней всё нормально, иначе бы государственный музей не стал бы на нее претендовать. В настоящий момент банка представлена на сайте музея в числе «шедевров собрания» (причём выглядит прекрасно), так что в результате скандала музей приобрёл и паблисити, и редкий экспонат. В общем, судить об истинной подоплёке датской истории, не имея на руках отчёта музейных реставраторов (упомянутых в статье), невозможно.
Сайт британского музея Тейт Модерн, где хранится баночка №4, приобретённая в 2000 году за £22,300, осторожно характеризует экспонат как «консервная банка с бумажной этикеткой и неопознанным содержимым». При этом арт-критик Джон Миллер, опубликовавший статью на сайте музея, пишет о том, что изобилующие в интернете новости о том, что эти банки протекают или взрываются, являются слухами (очевидно, относя датскую историю к этому же разряду).
Наконец, в 2007 году итальянский художник Агостино Боналуми, который работал вместе с Мандзони и был его другом, рассказал газете Corriere della Sera, что внутри находится только гипс.
Если бы внутри консервных банок Мандзони находилась органика, историй, подобных датской, появлялось бы в прессе гораздо больше. Поскольку эти «аварии» не дискредитировали бы этот экспонат, а, наоборот, привлекали бы к нему внимание, что с точки зрения владельцев предметов, понимающих их ценность, гораздо важнее, чем «сохранить тайну об испорченной банке» (такие версии выдвигают распространители слухов).
Итак, расхожее сетевое мнение о том, что «что один современный художник продавал свои фекалии за огромные деньги», скорее всего, является ошибочным. Истина выглядит так: один представитель направления «контемпорари-арт» 60 лет назад продал некоторое количество консервных банок, наполненных, скорее всего, гипсом, за достаточно невысокую для произведения искусства цену. Однако те слова, которые он при этом произносил, и те буквы, которые писал, сделали из этого поступка (именно поступка) одно из ключевых произведений искусства ХХ века. Или один из самых запоминающихся приколов.
